Аз Бога ведаю! - Страница 56

– Прежде чем окрестить тебя, должна ты отринуть всех своих поганых богов, коим поклонялась доныне, – потребовал чародей.

– Богов отринуть? – подивилась княгиня. – А разве твой Христос с иными богами не может жить в мире?

– Не может, ибо он – истинный!

– Ужели и старого Рода отринуть?

– Прежде всего Рода!

– И Световида? И Перуна?

– Всех до единого. Теперь будет у тебя один бог – Вседержитель, и сын его, Христос.

– Спесивы твои боги, – задумалась княгиня. – Хотят они только править. Возможно ли это, возможно ль, чтоб два бога всей жизнью управляли?

– Есть и третий, – объяснил чародей. – Именем Святой Дух.

– Все одно мало. Чудная вера у тебя, Аббай…

– Когда окрещу тебя, молиться научу, – пообещал он. – И увидишь, как сильны они в триединстве.

– Почему же вера называется христианством, коль их трое?

– Христос – сын божий, – учил Аббай. – Пришел на землю, чтобы спасти людей, и посему зовут его – Спаситель.

– Кто же из богов его отец?

– Всевышний Яхве. Это он послал Христа на землю.

– Так главный все же Яхве? – княгиня опешила. – Мне ведомо, что ему хазары поклоняются! А в Христа не веруют, ибо зовутся иудеи. Кому же мне поклоняться? Хазарскому богу или Христу?

– Первая молитва – Отцу, вторая – Сыну, а третья – Духу Святому. – терпеливо разъяснил Аббай.

– Ведь и Дух Святой – хазарский бог! – окончательно смутилась княгиня. – Чей же Христос, коль он сын Яхве? Мудреная вера – христианство.

– Наша вера – не христианство! – вдруг заявил чародей. – Я окрещу тебя по обряду арианства. Мы истинные проповедники Христа-пророка. Все христиане скверны и поганы, поскольку Спасителя ставят в единую суть со Вседержителем. Помысли же сама: отец и сын могут ли быть единосущными?

Княгиня уже не внимала слову Аббая, поскольку ощутила тревогу и щемящую тоску.

– Мыслю я о другом, Аббай… На сей раз дорого берешь с меня. Великая цена – богов отринуть и чужих принять.

– И получила ты немало! – заметил чародей. – Вскормленный мною князь принесет тебе честь и славу.

– Да я бы отринула, чужих приняла… Но ведь хазары – заклятые враги Руси! Ежели богов принять, то как же воевать хазар?

– Но ты дала зарок! – напомнил строго Аббай. – Сдержи слово!

– Великая цена! – заговорила она. – И вера чужая…

– Окрещу – твоя будет, – заверил бывший епископ. – Оставь сомнения и ступай смело. Ты хочешь в один час изведать то, на что жизни не хватит. Не терзай же разум. Вера наша глубокая, бездонная. Ты славь Христа, молись ему, и тогда Спаситель замолвит слово перед своим Отцом. Тебе следует смириться во всех делах земных, положиться на волю божью, на его правый суд. Ступай за мной! Уж время!

В убогом с виду чародее таилась незримая сила. Он неотступен был, неотвратим, как рок.

– Не избегнуть мне сей чаши, – проговорила княгиня и ступила к воде. Бездонная, темная река плескалась у босых ног…

Шагнула она вперед и с головой погрузилась в эту купель. Тем часом чародей прочел молитву и еще дважды своей твердой рукой погрузил княгиню в холодную воду. Она с трудом выбралась на берег и угодила в веревочную петлю нательного креста, ловко наброшенную на шею.

– Но где же свет Христов? – отдышавшись, спросила княгиня. – В очах темно…

– Молись и прозришь, – ответствовал креститель. – Теперь ты раба божья, и коли возжелает Спаситель – явит свет. Первая молитва к Отцу. Ну, повторяй за мной: “Отче наш! Иже еси на небеси. Да святится имя Твое… “

Княгиня взглянула в небо и замерла: померкло солнце над головой!

* * *

Настал час платить!

Не ведал старый наемник княжеского обмана за все сто лет службы русскому престолу. Иное дело, сам хитрил и выгадывал, а вот чтобы его провели, ровно неразумного отрока, такого еще не бывало. Замыслы владетельных князей он разгадывал, будто орехи щелкал, и прежде чем повиноваться их воле, – обдумывал всякий свой шаг и прикидывал, будет ли ему прок и что дружине достанется. Он привык служить мужам и совершенно не знал хитростей женских. За свою долгую жизнь он отправил в Последний Путь трех князей и шесть своих жен. Князья становились над ним по воле божьей, а жен он брал сам как добычу после удачной войны. Они были рабынями и, безмолвные, никогда не показывали ему ни нрав свой, ни душу, а иные попросту говорили на неведомых Свенальду языках, потому он даже и гадать не хотел – что сокрыто под потупленным взором жены-полонянки?

Возможно, почуял бы воевода скрытый подвох, отправляясь искать сына Люта, если бы не был повязан с ним тайным сговором: отпустить его после тризны и сватовства княгини к Русскому морю, где Лют под видом разбойных варягов зорил городки, брал полон и уводил в Хазарию, чтобы продать там в рабство. Услышав о том, что Лют бросил Киев и тайно отправился в неизвестном направлении, Свенальд гневом объялся. Как мог ослушаться? Не исполнить воли отца? Поступиться выгодным замыслом – посадить на престол потешного древлянского князя?

Потому и поверил княгине, не узрев хитрости ее. С Уж-реки двинулся он прямым ходом к берегам Русского моря, мыслил в пути настигнуть сына и потому не жалел коней. Дружинники брали по три-четыре подводных, но у берегов Азова многие спешились и вынужден был Свенальд сам пуститься в разбой, угоняя табуны у кочевых племен. Тут же отыскал и след Люта: встречные путники указывали, будто прошлым днем видели некую варяжскую ватагу, следующую к Русскому морю. Будто шла она не дорогой, а окольным путем, дабы не тревожить купеческие караваны – знать, не их грабить намерены…