Аз Бога ведаю! - Страница 93

К оглавлению

93

И пошел прочь, унося за собою черный смерч.

Княгиня лицо свое оцарапала, протянула руки к небу, да померк в очах последний свет: уж не молиться к небу, коли лишилась косм…

Не волосы отнял детина – снял покров хранящий и Коло погасил над головой.

– Услышь хоть ты меня, Креслава. – воскликнула княгиня. – Услышь и торжествуй! Я проклинаю рок свой! Я отвергаю Путь…

И зов ее в тот же миг услышан был: в безмолвном поднебесье прокричал сокол и мертвым свергнулся на землю.

Детина же тем часом шел по полю, берегом Великой реки Ра и, радуясь, играл отрубленными материнскими косами, при этом похвалялся и гордился перед собой и небом:

– Я есть владыка мира! Внемлите, боги! Что я ни сотворю – на все есть мой высший промысел! И вы мне не указ. В сей час позрели вы, как я лишил косм свою страну Русь. Но придет срок, и ваших косм достану!

Повинуясь буйству и удали своей зловещей, он рвал с корнем дерева и рушил крутояры, любуясь, как мутнеет вода в реке Света.

И здесь вдруг увидел деву на берегу! Почудилось ему, что это сама богиня Мокошь: сидит в траве у воды и косу плетет, завивая радугу вместо ленты.

– Вот первой тебе и отсеку косу! – возрадовался детина, устремляясь к деве. – А саму в полон возьму! И буду тешиться на досуге!

Она же сидит себе, смотрит на воду и ровно не замечает черного смерча за своей спиной. А смерч тот выхватил, вырвал радугу из рук девы, вобрал в себя и унес в черную бездну. Дева же, ничуть не смутившись, стронула воду Светлейшей реки и потянула из нее сверкающий солнечный луч, заплетая его в косу. Подбежал к ней детина и уж руки протянул, чтобы схватить за волосы, да в тот миг обернулась к нему дева!

В мгновение ока повержен был детина и силой неведомой прижат к земле. Взор девы поразил его, сковал все члены и обезволил: во лбу ее сиял третий глаз!

– Теперь ты в моей власти, – проговорила трехокая. – Твоя мать прокляла свой рок. А мне рок выпал воспитать тебя.

Она склонилась над неподвижным детиной и, вырвав из уха серы у, бросила на землю. Кто выковал ее, кто совершил подмену, искусен был в своем деле и ведал, что творил: на ладони или в перстах Знак виделся настоящим, но в мочке уха он выворачивался наизнанку и свастика вращалась вспять, против солнца. И знак этот означал не день, а ночь, не Свет, а Тьму,

Знак Тьмы вдруг ожил и обратился в мерзость – то ли трупный червь, то ли гад могильный взбуравил землю и уполз в ее глубину. Дева же достала Знак Рода и привесила к уху детины.

– Знак божий возвращен тебе, да мало сего. След еще разум возвратить и душу вдохнуть, – она поднесла кубок к его устам. – Испей зелья. Вкуси и спать ложись.

Страх исказил чело детины, в очах замерцал зеленый пламень и руки задрожали. Однако, повинуясь трехокой деве, детина приложился к кубку, вкусили замертво упал.

Часть 2.
Таинство смерти

1

Униженный рохданитом богоподобный каган много месяцев не знал ни сна, ни покоя в своем дворце и мыслил теперь не о мироправстве, а более о греховном – стремился познать божественную суть подзвездных владык, изведать исток их сакральной силы и всемогущества; жаждал сам открыть Великое Таинство их существования, хотя предупрежден был иудейскими мудрецами – всякий, ступивший на путь познания промыслов господних, лишен будет разума. А утратившего здравомыслие кагана ждала удавка Приобщенного Шада, независимо от срока царствования, как случилось это с отцом Иосифа, Аароном. Но и страх смерти не мог сдержать пытливого ума и оскорбленной гордыни богоносного владыки Хазарии.

Со времен Вавилонского пленения проклятым царем Навуходоносором – то есть более тысячи лет – не существовало на земле государства израильского. И вот отыскалось одно из пропавших десяти колен – сыновья Тогармы – и стараниями почитаемого рохданита Исайи, многими царями из рода Ашинов воссоздалась Хазария – цветущая страна среди степей, исполненная мощи, силы и величества. Кто теперь посмеет сказать, что нет у иудеев ни земли своей, ни царства? Но явился этот рохданит, играющий в кости, и унизил не только богоподобного, а и весь народ иудейский, живущий в свободном государстве! Рабы ли утвердились в устьях рек великих и на берегах морей, перекрыв все земные Пути? Рабы ли держат самые крупные невольничьи рынки? Рабы ли управляют всем окрестным миром от Средиземного до Студеного морей?

А рохданит опальный посмел назвать Хазарию страной рабов…

Более всего каган опасался, что подзвездный владыка разнесет молву по всему миру о том, что могущественная иудейская страна – миф рожденный благим и страстным разумом плененного и богоизбранного народа. Сам же богоподобный каган, сакральный вождь сыновей Тогармы – несведущий профан, князек кочевников, жалкое подобие и стотысячная суть Моисея, мечтающая о мироправстве! По утрам, вознося молитвы к богу Иегове, каган жаловался на рохданита и просил восстановить справедливость, однако молчал господь, не подавая никакого знака и богоподобного охватывал ужас. Неужели игрок в кости, владеющий Великими Таинствами и знаниями сакральных имен бога и молитв к нему, уже поведал господину великую ложь о Хазарии и кагане?

И ныне уже подал знак Приобщенному Шаду низвергнуть Иосифа с престола… А не возжелал ли этот рохданит сам утвердиться на царство?

Сомнениями одержимый и страхом божьей кары, он бросил все свои сакральные дела и решился-таки вновь поехать в Саркел. Ожидая воли богоподобного, гнили в погребах незахороненные тела белых хазар, не могли соединиться в браке женихи и невесты, а новорожденные оставались безымянными. Всякий раз, наезжая в сакральную столицу Хазарии, свита кагана везла на верблюдах золото – жертвенную десятину от всякой прибыли государства, которая лично возносилась богоподобным под звездный купол и оставлялась у двери. Караван из тринадцати животных едва дотаскивал тяжелые тюки до стен внутренней крепости, после чего несколько кундур-каганов переносили золото в башню. А выше, под самый купол, поднимал его уже сам каган – это была единственная земная работа его, благородный труд возложения жертвы. Чем чаще каган Хазарии восходил под звезду по надобности государственной или по своему желанию, тем более приходилось жертвовать, ибо десятина никак не могла быть меньше, чем предыдущая. Без даров взойти под купол богоподобный мог лишь единственный раз, когда после венчания на трон получал из рук рохданита Венец Великих Таинств. Поэтому, отправляясь в Саркел, каган велел навьючить жертвенным золотом верблюдов, однако по пути ко всем прочим грешным мыслям пришла еще одна: он усомнился в божественности ритуала жертвоприношения. От иудейских мудрецов он знал, что золотой телец – символ управления миром – вкушается самим господом и ангелами его. А как и где, не следовало знать даже богоподобному, поскольку это есть Таинство и промыслы божьи. Но торгуя в хлебной лавке и теперь, взойдя на сакральный престол, он видел, что все живое, от черного хазарина до подзвездных владык, питается хлебом насущным, а золото пробуют на зуб лишь для того, чтобы вкусить его качество.

93